В окопы - с теплотрассы: Как запорожский доброволец-бездомный строит новую жизнь

"Вот здесь мы и жили", - 27-летний Андрей Петров показывает на теплотрассу, возле Запорожского цирка - почти в центре города. "Здесь ели, спали, притягивали матрасы, тряпки, на них и спали. Мыться ходили в церковь, там нас очень поддерживали", - кивает на греко-католический храм, расположенный неподалеку.

Так случается, когда несчастливый билет вытягиваешь еще до рождения. Вот с Андреем, его братом и сестрой было так же. Родители злоупотребляли алкоголем, пропили все, что было в доме, да и дом, можно сказать, пропили. Не оформили его в собственность надлежащим образом, поэтому бывший хозяин, воспользовавшись случаем, просто вернул его себе. Ничего уже не поделаешь, было это давно. Два мальчика и девочка бегали к церкви просить милостыню, жили почти на улице, пока не попали в интернат.

В интернате Андрей окончил училище, и снова оказался на улице, правда, со специальностью - сантехник. Ни работы, ни жилья, ночевал в подъездах, на чердаках, в трубах. Одним из последних мест довоенной жизни Андрея и была та самая теплотрасса возле цирка. Здесь он провел почти три года. Потом еще два - в убежище в церкви. Оттуда и отправился в АТО.

Парень говорит, что мечтал об армии с 18-ти, но сирот не призывали. А тут товарищ вернулся из АТО: "Хочешь - иди добровольцем, возьмут, сейчас всех берут". И Андрей пошел. Служил в 24-й отдельной механизированной бригаде. В начале 2015-го был уже на фронтовой Луганщине. Полевые условия и быт не сильно впечатлили уличного парня. Впрочем, именно в АТО он впервые почувствовал себя человеком не с обочины жизни. Именно здесь понял, что хочет большего, чем теплотрасса возле цирка. Попасная, Новотошковка, 29-й блокпост - в 2015 году он прошел все эти горячие точки. Летом 2016-го демобилизовался. И вновь оказался на улице.

"Я ходил к землеустроителям. Они говорят, землю дают только под садоводство. Я отказался, то есть, не отказался, но сказал, что мне земля нужна, чтобы построить дом. Не надо гектар, десять соток, дайте три. Чтобы я мог где-то жить, чтобы у моих детей была крыша над головой, чтобы они не проходили через то, через что прошел я", - говорит Андрей.

В Украине даже люди с образованием и жизненным опытом, время от времени не знают, в какие двери стучать, чтобы получить то, что принадлежит им по праву. Андрей, который провел половину жизни на улице и половину в интернате, вообще, относительно своих прав располагает очень приблизительными представлениями. Парень даже не до конца осознает, что государство уже несколько раз подряд пренебрегла им, начиная с того, что не защитила жилье сирот. И, к сожалению, продолжает это делать.

У Андрея нет прописки. Это не мешало ему защищать родину, но является преградой для того, чтобы стать в очередь на квартиру. Сейчас парень живет у подруги Елены, с которой познакомился еще в училище. Живут вчетвером - двое взрослых и двое маленьких детей - в комнате общежития площадью 17 "квадратов". Вскоре их станет пятеро, пара ожидает рождения ребенка.

Уникальным случаем называет судьбу Андрея юрист запорожского центра вторичной правовой помощи Сергей Витько. Он говорит, что немало людей остаются без жилья в результате мошеннических действий и вынуждены жить на улице, вернуться к нормальной жизни им крайне трудно. У Андрея все наоборот, парень, выросший практически на улице, смог вырваться из этого круга. "Уникален случай тем, что он жил на улице, сам пошел в АТО, то есть вырвался из той среды, стал полноценным членом общества", - говорит юрист.

По закону Андрей, как участник боевых действий, имеет первоочередное право на обеспечение жильем, а также на первоочередное получение земли для индивидуального строительства. Впрочем, в запорожской мэрии просто отказались комментировать ситуацию с добровольцем. А юристы центра правовой помощи говорят, что даже не в таких сложных случаях, добиться выполнения закона о статусе ветеранов войны очень трудно. Впрочем, правозащитники взялись за дело участника АТО.

"Мы воюем за Родину, они - за деньги", - говорит Андрей об АТО, имея в виду российско-террористические войска. Однако, на фоне мытарств добровольца фраза перестает быть такой однозначной. Может, действительно, она касается врага? Или все же наших чиновников?