Исторический контекст: Как Запорожская Сечь и Днепрогэс влияют на электоральные предпочтения запорожцев

За последние годы немало сказано о том, что украинцы как политическая нация стали более сплоченными. Однако исторически сложившиеся ментальные разногласия, этнический состав, язык, мифологизированные и идеологизированные события и фигуры влияют и еще долго будут вливать на политические предпочтения украинцев. О том, как это проявлялось в разные годы на Запорожье и как скажется на грядущих выборах, есть ли в истории региона герои и антигерои, способные сплотить вокруг себя электорат, и являются ли современные политические тенденции необратимыми, портал Depo.Запорожье пообщался с доктором исторических наук, многолетним заведующим кафедрой новейшей истории Украины Запорожского национального университета, автором книг по истории запорожского края Федором Турченко.

Русскоязычные и украиноязычные неодинаково видят будущее Украины

Федор Григорьевич, каким образом, с исторической точки зрения, формировались электоральные предпочтения жителей Запорожской области в разных районах?

– Для начала надо назвать два основных социально-политических вектора, между которыми выбирают украинцы. Они стали очевидными последние тридцать лет. Один – это западный вектор развития: Европа, европейские ценности, который основывается на том, что мы вообще-то европейцы, а значит, нас "потянет" в Европу. Часть населения будет сопротивляться, скулить: "мы не хотим", но история нас будет тянуть. Второй вектор – евразийский: мы - евразийцы, нам нечего искать на западе, там плохо, наше место тем или иным образом рядом с Россией. Эти два вектора, конечно, довольно условные, ведь для различных групп есть определенные нюансы, но схематично их можно обозначить именно так. Первый, европейский вектор, исповедуют и воплощают условно демократические силы: демократы, национал-демократы, в определенной степени даже националисты, они ведь тоже разные. Они опираются на европейские ценности: демократия, свобода, свободное предпринимательство и прочее, хотя сейчас это все сложнее, но такая формула. Второй вектор связан с пророссийскими интересами и предлагается силами, которые тождественны коммунистическим, просоветским, пророссийским. Эта условная схема, как всякая схема, не является чем-то статичным, закостенелым, неизменным. Она развивается, находится в состоянии динамики.

Проевропейский вектор распространяется с запада, начиная с Галичины, Закарпатья, Буковины. Распространяется постепенно, но неуклонно: от выборов к выборам, от драки к драке, от революции к революции. Условно евразийский вектор наоборот скукоживается. Это – факт, который все видят. Это стало окончательно ясно, когда европейский вектор перешел через Днепр на левый берег, охватил некоторые юго-восточные регионы и постепенно идет дальше. Такова динамика. Где в этой динамике мы, Запорожье? Мы и на правом берегу, и на левом. И тому есть исторические объяснения.

Среди исторических факторов, которые формируют электоральные предпочтения запорожцев, есть общие. Они связаны с тем, что коммунистическая власть, тоталитарный режим у нас продолжался дольше, чем на западной Украине. Но ведь не только у нас, но и в центре - на Киевщине, Житомирщине и тому подобное, где советская власть существовала на протяжении такого же периода. При этом там совершенно другая картина электоральных предпочтений. Запорожская область входит в тройку-четверку регионов, где политические симпатии жителей существенно отличаются от остальной части Украины: Донбасс, Одесская область и Крым. Вот так было.

Важный фактор, которым я это объясняю, - состав населения. Если посмотрим на соотношение этнических групп к коренной украинской, то увидим, что этнических украинцев в этих областях меньше, чем на западе и в центре. В Запорожской области больше всего этнических украинцев проживает в Гуляйпольском, Пологовском, Новониколаевском, Ореховском районах. Зато их соотношение к другим этническим группам уменьшается в Бердянске, Энергодаре, в целом на юге области: в Акимовском районе, в условно-болгарском Приморском районе – здесь процент украинцев значительно меньше. И это, как оказалось, важно, и существенно влияет на электоральные настроения. Русское население региона в определенной мере ориентируется в своих политических предпочтениях на Россию. Это не правило: нельзя говорить, что каждый этнический русский, который живет в Запорожской области, пророссийски настроен. Но существует такая тенденция, которая от выборов к выборам проявляется. Российские и другие неукраинские группы населения, которые проживают на юге Украины, с осторожностью относятся к проукраинским идеям, охотнее связывают свои электоральные предпочтения с политическими силами, которые ориентируются в той или иной степени на Россию, ее язык, культуру и тому подобное. Это не означает, что они против независимости Украины, просто они ее по-другому видят. Видят независимую Украину такой, когда она и вместе с Россией, и, в то же время, врозь.

То, о чем я говорю, проявилось с самого начала независимости, еще на всеукраинском референдуме 1991 года о провозглашении независимости Украины. Больше всего провозглашение независимости поддержали в тех регионах области, где был больший процент этнических украинцев. То есть прямая корреляция. Была еще одна корреляция – по языку. В Запорожской области живут и украиноязычные, и русскоязычные украинцы. В Пологовском, Гуляйпольском, Новониколаевском, Черниговском районах и пр. доля русскоязычных украинцев колебалась по переписи 1989 года в пределах 1-2%, тогда как в Бердянске русскоязычных среди украинцев было 46%, в Мелитополе – почти половина, в Запорожье – треть. И это нашло отражение в результатах референдума.

То есть язык – это важно?

– Да. Хотим мы этого или не хотим, это факт. Достаточно посмотреть на результаты голосований разных лет, начиная с выборов 1989 года (в Верховный совет СССР, – Ред.), с референдума 1991-го. Есть прямая зависимость результатов. Не буду оценивать, хорошо это или плохо. Это так, и от этого никуда не денешься.

Соотношение украинского и русского населения, а также украиноязычных и русскоязычных украинцев на территории Запорожской области по переписи 1989 года. Из книги Федора Турченко "Запорожье на пути к себе...", 2009 год.

Запорожская Сечь – удобный миф

Говоря о Запорожье, местные жители чаще всего вспоминают Запорожскую Сечь, Днепрогэс, Нестора Махно. Это из-за влияния этих факторов на сознание запорожцев или только благодаря популяризации? Как именно эти факторы повлияли на формирование современного электорального поведения?

– Днепрогэс строил советский режим. Инженеры, в основном, американцы контролировали процесс. Советские же люди месили раствор, трамбовали. Тысячи, десятки тысяч наших людей. Они умирали рядом. Условно говоря, каждый квадратный метр плотины пропитан их потом, кровью и устлан костями. Вместе с тем, это уникальная постройка, которая всегда преподносилась как символ коллективного труда и творчества советского народа. А то, каким образом и какими жертвами это строилось, всегда выводилось за рамки этого. То есть если бы все стороны строительства были освещены объективно и непредвзято, то никакой героизации и идеологизации Днепрогэса не было бы. Но она произошла, и на этом сегодня в определенной степени спекулируют пророссийские и просоветские силы. Днепрогэс становится аргументом в спорах с оппонентами. Как только начинается какая-то критика советского периода, то мы слышим: "Был построен Днепрогэс, а вы что сделали?", "Вот это сделали за короткое время (имея в виду Днепрогэс и в целом запорожскую промплощадку). А что вы сделали за время независимости?", "Вы ничего подобного не сделали, так о чем с вами разговаривать". Где-то так.

Эти силы, повторюсь, ни слова не говорят, во-первых, о том, сколько это стоило во всех смыслах, во-вторых, о том, что даже во время строительства запорожские предприятия были не слишком современные. Сегодня же, в условиях постиндустриального и уже постинформационного общества, эти железки тянут Запорожье обратно. Но есть то, что есть. И с ними связана масса людей, масса их воспоминаний, эмоций: для кого–то - удачная карьера, для кого–то - счастливая юность, для кого–то - любовь, "Весна на Заречной улице" и тому подобное.

Когда у нас была "Весна на Заречной улице", в цивилизованном мире уже были совершенно другие приоритеты и герои – не шахтеры, не металлурги, не монтажники-высотники. Развивались энергетика, электроника, биотехнологии и тому подобное. Мы существенно отставали. Сегодня считается ошибкой то, что строительство по сути устаревших предприятий в первые послевоенные десятилетия у нас продолжалось. А в Запорожье такого настроено много. В 1960-е годы здесь началась вторая индустриализация. Начал работать Запорожский железорудный комбинат, затем был построен Таврический горно-обогатительный комбинат возле Степногорска, от которого сейчас остались руины, миллионная коксовая батарея на запорожском "Коксохиме", электростанции в Энергодаре. Дым, шум, гам, вонь – это картина XIX века в конце двадцатого. У этого всего была еще одна сторона, ведь на новую индустриализацию ехали новые люди – сотни, тысячи людей.

Причем из России? В Энергодар, например...

– Не только в Энергодар. В Днепрорудный на железорудный комбинат, на Таврический горно-обогатительный комбинат ехали шахтеры из Сибири, где в то время уже все начало разрушаться. Это был новый всплеск русификации, которая происходила, так сказать, автоматически. Шахтеры привели детей в школу – делали русскую школу. Эта русификация 1960-х также сыграла определенную роль в формировании нынешних электоральных симпатий жителей области. И от этого тоже никуда не денешься, потому что нужно время, чтобы сменились поколения. Изменения происходят, но очень медленно, и этим людям сегодня нужны какие-то особые месседжи.

По Энергодару, он, в отличие от Днепрорудного, никогда не был просоветским, ведь туда ехала техническая интеллигенция. Там коммунисты никогда не пользовались любовью. Там голосовали за регионалов, всякую такую публику – пророссийскую, но не просоветскую. А во время первых президентских выборов в 1991 году там за Левка Лукьяненко проголосовало около 10%.

Было такое, скажем, и в Львове – там 5-7% населения в центре города было пророссийского, и так там голосуют и сегодня. Они уже украинцами стали, а ностальгия осталась. Но у нас, на Запорожье, абсолютно другая ситуация, потому что наша обычная украинская прослойка не смогла ассимилировать прибывших. И это будет на грядущих выборах играть свою роль. Они будут голосовать за "Оппозиционный блок" и другие пророссийские силы. Коммунистов нет, поэтому часть проголосует за Юлию Тимошенко, потому что она ориентируется, условно говоря, на "левый центр", на его электорат. А в этом электоральном секторе всегда были сильными социально-экономические запросы. Помните Уинстона Черчилля, премьер-министра Великобритании? Он во время Второй мировой войны был во главе своей страны и привел Англию к победе. Но на первых же послевоенных выборах проиграл лейбористам (социалистам), которых сторонники Черчилля обвиняли в популизме, чуть ли не в промосковских настроениях. Что же было потом? Черчилль остался в истории, а Великобритания не стала ни социалистической, ни коммунистической, ни промосковской.

Если вернуться к нашим региональным делам, то так или иначе, но мы должны иметь в виду то, что послевоенная запорожская индустриализация до сих пор формирует электоральную карту Запорожье.

А в отношении Запорожской Сечи, которая в качестве идеологемы, как мне кажется, является неким противопоставлением Днепрогэсу?

– Есть легенда о Запорожской Сечи, которая формулируется в двух словах: "мы - потомки казаков". Это мы слышали от всех запорожских руководителей, причем даже от тех, которые никоим образом не происходили из этого края. Эта легенда живет сама по себе. Этно-социальной базы она не имеет. Население на Запорожье изменилось коренным образом с того времени, как отсюда погнали казаков, особенно во времена индустриализации. В общем, вся советская система была построена на перемешивании наций: до 1991-го существовала программа переселения. Из России ехали сюда, существовали специальные фонды, домики строили в колхозах для прибывших. И в то же время, из этих же районов переселялись в другие, ехали на Россию. В Запорожской области критически мало тех, кто может назваться запорожцем хотя бы в четвертом поколении. Я смотрю на наших университетских преподавателей: я – из Сумщины, кто–то - из Харьковщины, Донетчины. Смотрю на студентов – то же самое. Поэтому прямых потомков казаков нет, осталась собственно легенда. И эта легенда немного подпитывает определенные настроения.

Какие это настроения? С одной стороны, сугубо украинские, государственные, унитаристские. С другой стороны, как ни странно, она может подпитывать и сепаратистские настроения. Достаточно вспомнить Северодонецкий сепаратистский съезд 2004 года (съезд депутатов, который состоялся 28 ноября 2004 года в противовес Оранжевой революции, где четко прозвучали заявления об отделении юга и востока Украины в рамках создания так называемого Писсуара – Юго-Восточной Украинской Автономной республики, - Ред.). Там выступал тогдашний мэр Запорожья Евгений Карташов, уроженец, кстати, Донетчины, и вспоминал о запорожском казачестве, но в каком контексте?

"Сегодня пытаются нас учить демократии. Но я хотел бы этих учителей пригласить к нам, потому что таких традиций, как учеба демократии, которая начиналась с уроков запорожского казачества, не имеет сегодня ни один город, не имеет ни один сегодня коллектив. Вот, где начиналась истинная демократия. И мы эту истинную демократию исповедуем, ведем и будем исповедовать... Вы знаете, когда Екатерина II приняла решение по запорожскому казачеству, куда пошло запорожское качество? Юрий Михайлович Лужков знает. Поэтому я считаю, что сегодня мы должны, трезво взвесив, обратиться к нашим оппозиционерам. Также, как мы, соберитесь, поразмышляйте, примите соответствующее решение, потому что наша индустриальная часть всегда требовала и будет требовать решения и подчинения закона – это прежде всего" (цитата из выступления Карташова на съезде, стенограмма, на языке оригинала - Ред.).

В том контексте это четко означало, что мы, ребята, согласны с вами и уже готовы отделиться от Киева. То есть легенда о Запорожской Сечи использовалась здесь в чисто антиукраинских целях.

Сегодня сильнее всего паразитирует на этой теме "Мотор Сич", те все казачки Панченко (одиозный казачий атаман Александр Панченко, который фигурировал в обнародованных СБУ переговорах идеологов "русской весны" в качестве силы, которая будет способствовать приходу в Запорожскую область "русского мира". Организационно и финансово мероприятия с участием Панченко поддерживает руководство "Мотор Сичи" во главе с нардепом Вячеславом Богуслаевым, - Ред.) – чисто пророссийский сегмент. Используют Сич в собственных целях, при этом порочат ее исторический статус.

Запорожская Сечь – очень популярная социальная модель: вести себя свободно, никому не подчиняться... А дальше начинается главное: к чему будет применена эта модель и кем. Сейчас ситуация такая, что она в основном, все же, возвращает людей с нетвердым, размытым этническим и национальным сознанием к нам, к Украине. Это происходит в силу социальных, политических процессов, связанных с современной российско-украинской войной. Ну, куда им еще идти, если они украинцы?

Европейский вектор достиг бы Дона, если бы не был остановлен силой

А Махно? Насколько его модель популярна? Может Нестор Иванович сегодня использоваться как знамя определенных сил, идей?

– Репрессии против махновщины были до последних лет советской власти. Говорят, что на Гуляйпольщине не было ни секретаря райкома, ни председателя райисполкома из местных. Махновская вольница лепилась к каждому. При этом стоит понимать, что она мало идентифицирована с украинством. Он же сам не мог определиться, с кем он, хотя в конце жизни начал переосмысливать свои взгляды и ориентироваться на украинскую идею. В отношении Махно существует два мифа. Первый – советский: это бандит. Второй, который его идеализирует: свой, защитник угнетенных и тому подобное. Бесспорно, Махно - местный герой. Но, мне кажется, его стоит рассматривать в контексте казацкой идеи. Ведь действовали махновцы на той же территории, подражали запорожцам в тактике и еще много в чем. Как и Сечь, он не мог определиться, с кем он и за кого. Вне этого контекста Махно как историческая фигура и мифы о нем не имеют политического влияния. Это показали все попытки создать какую-то политическую структуру, которая имела бы в своей основе анархо-синдикалистскую какую-то идеологию. Время от времени появлялись подобные организации и группы, но они не прижились. Казацкая легенда гораздо сильнее.

А можно сказать, что Днепрогэс как идеологема больше повлиял и влияет на городское население, а Запорожская Сечь – на сельское?

– Нет, потому что разница между сельским и городским населением в Запорожской области нивелирована: 70% вчерашних крестьян связаны с городом. Запорожье слишком молодой город, чтобы было по-другому. В 1920-х годах здесь проживали 60 тысяч, в 1932-м – уже 320 тысяч, сейчас – 700 тысяч.

Какие влиятельные исторические фигуры – прежде всего, связанные с Запорожьем – были наиболее популярны среди местных политиков прошлого столетия и возможно популярные нынче?

– Две фигуры были, можно сказать, равны по своей масштабности, хотя и в разных сферах. Это уже неоднократно упомянутый руководитель крестьянского повстанческого движения Нестор Махно и один из главных идеологов украинского национализма Дмитрий Донцов. Среди других уроженцев края – председатель Совета народных комиссаров УССР, то есть советского Правительства в Украине, Влас Чубарь. Еще один масштабный, хотя и демонический персонаж – Павел Судоплатов, приспешник Сталина, киллер, убийца Коновальца. Брежнев – не наш, то есть не уроженец Запорожья, но жил здесь и до сих пор популярен среди номенклатуры. До некоторой степени, как хозяйственник, которому повезло со временем, был популярным Валентин Яланский, председатель исполкома Запорожского городского совета (в 1974-1987 годах – Ред.). Первый секретарь Запорожского обкома КПУ Михаил Всеволожский – с ним связан второй виток индустриализации, развитие местного оборонно-промышленного комплекса, строительство новых микрорайонов и тому подобное. Среди народа можно назвать популярным тяжелоатлета Леонида Жаботинского, хотя он тоже не запорожский – из Сумщины приехал, с моей родной Краснопольщины, что на самой границе с Россией. Краевед Николай Киценко популярен из-за того, что имел непосредственное отношение к строительству музея на Хортице (Музей истории запорожского казачества, – Ред.), пострадал из-за этого, когда начался откат назад после хрущевской оттепели. Сейчас среди интеллигенции, прежде всего связанной с литературой и публицистикой, популярен Петр Ребро (известный поэт, прозаик, юморист, – Ред.). Для более утонченных особ, которые чуть шире мыслят, - Яр Славутич (псевдоним поэта Григория Жученко, который учился в запорожском педагогическом институте, эмигрировал, жил и работал в Канаде, - Ред.). Популярный в определенной степени Александр Поляк, бывший милиционер, мэр города в 2000-2003 годах: вокруг него построена легенда, которая преимущественно искусственная. Можно еще вспомнить приспешника Лаврентия Берии, активного участника сталинских репрессий, уроженца Мелитополя Бориса Родоса – тоже пользовался популярностью в определенных кругах.

Могут ли быть какие-то из этих запорожских героев и антигероев сегодня использованы для политической агитации и пропаганды, стать символами, знаменами?

– Нет таких, которые способны заметно повлиять на сознание, изменить электоральную картину – ни вождей, ни мучеников. Националисты известны лишь узкому кругу – тот же Донцов. Нет, нет у нас исторических фигур такого уровня, которые могли бы быть символом или знаменем. Но это моя точка зрения.

Нивелируются ли в последнее время исторические различия в мировоззрении украинцев, по вашему мнению?

– Идет нивелирование, это очевидная тенденция, она хорошо видна по результатам выборов. С запада идет на восток. Ее искусственно пробовали остановить в 2014 году, иначе бы она дошла до Дона и пошла дальше по России. Поэтому ее попытались остановить силовым методом. Противоположные, евразийские идеи, которые ранее открыто громко декларировались, не исчезают, но становятся латентными, скрытыми. Те, кто внутренне не согласен с этим вектором, или постепенно меняют мнение, или молчат. И грядущие выборы это покажут.

На фоне последних событий, связанных с созданием независимой украинской православной церкви, не могу не спросить, повлияют ли они на электоральные симпатии в регионе?

– Запорожское духовенство, подчиненное Московскому патриархату, тесно связано с пророссийскими силами. До недавнего времени Московский патриархат доминировал в регионе. После Революции достоинства его позиции пошатнулись. Не помогает даже прямое покровительство известных промышленных структур пророссийского направления. Собор 15 декабря, образование Православной церкви Украины и перспектива получения Томоса в начале 2019 года сопровождается усилением авторитета украинского православия и деморализацией московской православной верхушки региона. Безусловно, это окажет влияние на результаты выборов.

А не случится ли так, что те, кто сегодня молчат, решат, что выборы – это их последний шанс остановить это условное движение на запад, и выскажутся так, что мало не покажется?

– Несомненно, выскажутся, но их будет гораздо меньше, чем раньше.

То есть эта тенденция уже необратима?

– Необратимых тенденций в истории не бывает. В конечном счете, все зависит от людей. Об этом стоит помнить.

Читайте также:

"Расшатывание" как технология: Зачем России влиять на выборы в Украине.